Прочитайте онлайн Флорис. «Красавица из Луизианы» | Часть 12

12

— Нет! Нет и нет! Не открою! Ни за что!

— Батистина, моя дорогая малютка! Умоляю, ведь это же я, Адриан! Открой дверь!

— Ни за что! Не желаю вас больше видеть… В особенности Флориса!

— Но я один, Батистина. Открой же дверь, ведь это я, твоей старший брат… Я люблю тебя и желаю тебе счастья…

Батистина заколебалась. Вот уже два дня, как она упрямо сидела взаперти у себя в комнате, не впуская никого, кроме Элизы и Грегуара. Они приносили ей подносы, заставленные самыми ее любимыми кушаньями, но она ни к чему не прикасалась. Элиза только, знай себе, проливала слезы на плече у старого эконома.

— О, моя голубка! Они вернулись, но… Боже мой! Боже мой! Какой ужас!

— Если они стали такими злыми, Грегуар, то могли бы и не возвращаться! — упрямо твердила Батистина, надув губки.

— О, Батистина! Моя милая мадемуазель Батистина! Они были так рады увидеть вас вновь! Не судите столь поспешно! — возражал старик, крайне удрученный тем, как все обернулось.

— Нет, не уговаривайте меня! Оставьте меня одну! Я так несчастна! — восклицала Батистина и выгоняла Элизу и Грегуара из комнаты, не забыв как следует запереть дверь.

— Ну, что она там делает? — спрашивал Флорис, с растерянным видом слонявшийся из комнаты в комнату.

Грегуар и Элиза разом воздевали руки к небу:

— Да твердит одно и тоже. Она не желает вас видеть!

— Надо вышибить дверь, и все! Это не может долго продолжаться! — рычал Флорис, никогда не отличавшийся большим терпением.

— Ну нет, брат, довольно и того, что ты натворил! Пусть Батистина не хочет нас видеть и сидит взаперти, но я не могу осуждать ее. По-своему она права. Согласись, у нее есть веские основания сердиться на нас, а в особенности на тебя! — сухо бросил Адриан.

Флорис на мгновение лишился дара речи, ибо не привык, чтобы старший брат возражал ему.

Адриан увидел изумленное лицо Флориса и улыбнулся:

— Ах, мой дорогой, невозможный, неукротимый Флорис! Ты, видно, никогда не изменишься! Позвольте мне действовать по моему разумению, друзья мои! Она ведь тоже, наверное, немного одумалась… Я поднимусь и попробую поговорить с ней, и… если она успокоилась, не будем откладывать в долгий ящик разоблачение наших семейных тайн. Я расскажу ей обо всем, что касается тебя, Флорис, и ее самой! — сказал Адриан, тяжело вздохнув.

— О, господин Адриан! Вы не сделаете этого! Я не вижу причины… — взмолилась пришедшая в ужас Элиза.

— Нет, Элиза! Я должен, я обязан это сделать!

— О, простите, господин Адриан, но я все же не понимаю почему… — настаивала старушка. Она вопросительно посмотрела на Федора и Ли Кана.

— Мудрая Любительница Порядка и Голубая Стрекоза услышат благоуханные слова из уст Счастья Дня, когда настанет Час Голубого Дракона! — просюсюкал, низко кланяясь и размахивая косой Ли Кан.

— О, Ли Кан! Выражайтесь яснее. Я ничего не понимаю в ваших драконах! — воздела руки к небу Элиза и устало опустилась в кресло.

Китаец отвернулся, ужасно обиженный, и призвал бога Чонга на помощь затуманенному разуму старой-престарой Любительницы Порядка, разом утратившей свою былую мудрость.

— Ну же, моя дорогая малышка! Открой дверь! Клянусь, я пришел один, и тебе нечего опасаться! — настаивал Адриан.

Подкравшись на цыпочках к двери, Батистина присела и недоверчиво заглянула в замочную скважину. Адриан сказал правду: он был один.

— Хорошо, так и быть! Входи, Адриан, — сказала девушка, открывая дверь.

— Сестренка! Дорогая! Приди в мои объятия! — взволнованно прошептал молодой человек, не спуская глаз с девушки, одетой в простое домашнее платьице в цветочек.

Батистина не устояла и бросилась к Адриану, ощущая комок в горле. Несколько секунд они стояли, крепко обнявшись. Батистина положила голову на плечо брата.

— Ох, Адриан, как же мне тебя не хватало! На тебя я не сержусь и не обижаюсь, но он… о! — Батистина выпрямилась, глаза сверкнули. — Он, которого я так любила! Я так горько оплакивала его гибель! А он… Флорис… так обращаться со мной, при всех! А под конец он еще убил этого беднягу Жеодара! О! Какое чудовище!

— Нет, дорогая, успокойся! Господин дю Роше жив. Он сейчас у себя в замке, и ему оказывается медицинская помощь, — заверил Батистину Адриан, умолчав, однако, о том, что несчастный Жеодар метался в бреду, у него начался приступ лихорадки, и врачи считали, что дни его сочтены.

— О, какое счастье! Жеодар жив! Я хочу поехать его проведать! Я сама буду за ним ухаживать, и он поправится… Я его вылечу… А если он все же умрет, я сама убью Флориса, этого гнусного убийцу!

Адриан вздрогнул от неожиданности.

«Черт побери! Она и вправду сердита на нашего красавца Флориса! Ну ладно, делать нечего, все равно она должна узнать все, но придется действовать крайне осторожно. У нашей Батистины тоже дьявольский характер!» — думал Адриан, а вслух промолвил:

— Иди, сядь рядом! Давай поговорим, а потом я сам поеду с тобой, чтобы узнать, как чувствует себя господин дю Роше.

Батистина стала явно спокойнее. Рассудительный голос Адриана благотворно влиял на расстроенные нервы девушки. Молодой человек увлек сестру на козетку и опустился рядом.

— Я хотел увидеть тебя, сестренка, чтобы рассказать тебе, как мы вернулись во Францию, — торопливо сказал Адриан, чтобы направить мысли Батистины в иное русло. — Мы сошли на берег в Бордо примерно две недели тому назад, проведя в пути двадцать два месяца.

— Почти два года в море! — воскликнула Батистина. — Как же это далеко, Китай!

— Да, довольно далеко, — ответил с улыбкой Адриан. — Мы должны были бороться со штормами и преодолеть тысячи препятствий, чтобы добраться до родных берегов. Но дело не в этом. Должен сказать тебе, мы с Флорисом прибыли во Францию в качестве чрезвычайных посланников его императорского величества, императора Китая, который поручил нам передать королю Франции бесценные дары.

— Чрезвычайных посланников? — словно эхо повторила Батистина.

— Да, или послов, если тебе больше нравится это слово. Поэтому мы должны были отчитаться о нашей миссии.

— О, так вы сначала отправились к королю? — с явным интересом спросила Батистина.

— Ну да, моя дорогая, служба его величеству превыше всего, — начал объяснять Адриан, неправильно истолковав явную заинтересованность сестры.

— А как он поживает? — прервала брата Батистина.

— Кто? Король? — переспросил изумленный Адриан.

— Ну да, король. Рассказывай!

— О… ну… Король чувствует себя очень хорошо… — не знал, что и сказать, Адриан.

— Ах так… Ну ладно, продолжай, Адриан…

— Добравшись до Парижа, мы, сгорая от нетерпения что-нибудь узнать о тебе, отправили Федора сюда, в Мортфонтен, велев ему строго-настрого сохранять инкогнито!

— Фу! Так это он, старый болван, напугал до смерти Блезуа и его жену! — не смогла удержаться от смеха Батистина.

— Мы хотели преподнести тебе сюрприз, и пока Федор гнал коня в Мортфонтен, мы, нагруженные дарами императора, отправились в Версаль.

— Должно быть, король страшно удивился, увидев вас!

— Да, разумеется. Я бы даже сказал, он был взволнован. Он продержал нас при себе вчера целый день. Мы говорили, говорили, говорили, даже заполночь… Мы рассказывали о России, о Китае, о наших приключениях. Мы не заметили, как рассвело. Все это время мы провели с королем в его личных покоях, в небольшом кабинете. Когда мы вышли из дворца, нас уже ожидал Федор. Он сообщил, что ты выходишь замуж… И мы поспешили к тебе…

— Лучше бы он держал язык за зубами, этот проклятый казак! — воскликнула Батистина, топнув ножкой. — И я бы уже была замужем… И радовалась вашему возвращению, твоему и Флориса… радовалась бы вместе с мужем… А вместо этого я сижу здесь взаперти и горько плачу! А король ничего вам не сказал о моей свадьбе?

— Клянусь честью, нет!

— Хм… странно! Ведь он знал об этом… И он пожаловал титул графа моему жениху! — гордо заявила Батистина.

Адриан даже бровью не повел. Он хотел бы пролить свет на многие тайны, но предпочел сменить тему, чтобы не раздражать Батистину.

— Ты ведь помнишь, сестренка, мы уехали пять лет тому назад с французским посольством в Петербург. Король дал нам секретное задание.

— Секретное задание? Какое же? Он ничего мне об этом не говорил! — сказала Батистина, поблескивая глазами от любопытства и возбуждения.

— Но… значит… ты видела короля? — спросил все более и более заинтригованный Адриан.

— Ну конечно! И он был очень любезен!

Адриан внимательно посмотрел на сестру и продолжал:

— Его величество приказал нам устроить государственный переворот, чтобы посадить на трон несчастную дочь Петра Великого, царевну Елизавету. Ведь она была прямой наследницей отца, и российский престол принадлежал ей по праву! Мы преуспели в этом труднейшем деле, Батистина, и только благодаря безрассудной отваге Флориса. Коронованная на царство Елизавета в знак признательности пожаловала мне титул герцога Дубинского, а Флорису — герцога Петербургского.

— О, все, что ты мне рассказываешь, невероятно! Так значит, ты теперь герцог и Флорис — тоже… Но до него мне и дела нет! — поторопилась добавить Батистина.

— Король был в курсе всех событий, — добавил Адриан, пристально глядя на сестру. — Но Россия, которая, казалось, должна была принести нам удачу и счастье, вдруг открылась с совершенно неожиданной стороны и стала источником многих бедствий… Именно в Дубино, бывшем имении моей матери, графини Максимильены, Флорис узнал тайну своего рождения, своего и твоего… Я сейчас и тебе поведаю эту тайну — ты уже достигла возраста, когда можно узнать все…

Батистина ловила каждое слово брата; она не отрывала взгляда от его губ.

— Флорис вовсе не сын моего отца, графа Амедея де Вильнев… Он сын царя Петра Великого… Моя мать, графиня Максимильена, рассталась со своим мужем и моим отцом, графом де Вильнев, сразу после моего рождения. Она случайно встретила царя во Франции, и между ними вспыхнула огромная всепобеждающая любовь. Царь Петр увез ее и меня в Россию, где и родился Флорис…

— Да, да, я знала об этом, то есть о том, что Флорис родился в России, а я — уже во Франции, после того как наша мать вернулась домой, а наш отец, граф де Вильнев, умер на борту корабля… Так значит, Флорис… О, Боже! Он — бастард!

— Да, Батистина, ты произнесла это слово. Флорис — незаконнорожденный сын царя Петра Великого. Он ужасно страдал, когда узнал, что является сводным братом царицы Елизаветы!

— О Боже! Так и есть!

— Мы уже собирались возвращаться во Францию, когда по неизвестным причинам были арестованы.

— Арестованы! Как? — воскликнула Батистина, хватаясь за щеки.

— Да, да, арестованы… Вместе с Федором, Ли Каном, Грегуаром… Нас отправили на каторгу, в Сибирь… нам удалось бежать… Я потом расскажу тебе подробности, но мы пересекли Монголию и оказались в Китае…

— Я все время спрашиваю себя, какой он, Китай?! — воскликнула Батистина.

— Ну, там полно китайцев, моя крошка Батистина… И еще там на каждом шагу встречаются пагоды, китайские фонарики, китайские мандарины, драконы и летающие собаки… Но именно там, в Пекине, я встретил нашего отца!

Батистина вся превратилась в каменную статую. Она очень серьезно смотрела на Адриана, широко открыв свои голубые глаза. Казалось, она не очень хорошо поняла, что сказал молодой человек.

— Нашего отца?! — повторила она машинально.

— Да, Батистина, граф Амедей де Вильнев не умер на борту корабля, возвращаясь из России, как нам сказали, но бежал из Франции, добрался до Китая, где стал генералом у китайского императора. В Китае он известен под именем Голубого Дракона.

— Голубого Дракона! — повторила опять, словно эхо, Батистина со странной улыбкой на лице.

— Да, и он умер у меня на руках там, в Пекине. Но перед смертью он заставил Флориса поклясться, что тот выполнит его предсмертную просьбу, — мрачно закончил Адриан.

В комнате воцарилось молчание. Адриан продолжал:

— Полиция преследовала нашего отца за то, что он состоял в банде знаменитого разбойника Картуша.

— Как? Граф де Вильнев, наш отец, был бандитом? Грабителем? — пришла в ужас Батистина.

— Нет, нет, сестренка! — торопливо промолвил Адриан, лгавший из благородных побуждений. — Он восстал против власти регента Филиппа Орлеанского. Это было очень благородно с его стороны. Он защищал бедных и угнетенных…

— О, Адриан, какое облегчение. Ты меня утешил, — вздохнула Батистина. — А что же наша мать, графиня Максимильена?

«Ай-ай! Боже милосердный! Как же мне сейчас придется приукрасить действительность!» — подумал Адриан.

— Видишь ли… дело в том, что твоей матерью была вовсе не графиня Максимильена… твоя мать умерла при родах… Это была очень знатная дама… придворная дама. Я не знаю ее имени, но отцом был граф де Вильнев, и он отдал тебя на воспитание своей жене, прежде чем покинул Францию навсегда. Несмотря на столь странное и двусмысленное положение, графиня воспитала дочь своего бывшего мужа. Она тебя полюбила как родную дочь.

— И я тоже ее любила как родную мать! Боже мой! Боже мой! Мой отец… Моя мать… — шептала Батистина.

Девушка внезапно вскочила и подбежала к окну, ощущая на себе взволнованный взгляд Адриана. Батистина резко обернулась: ее лицо застыло словно маска; в глазах ничего нельзя было прочесть.

— Итак, я, так же, как и Флорис, незаконнорожденная. Именно это ты и хотел мне сказать, Адриан, — промолвила девушка каким-то бесцветным, лишенным всякого выражения голосом.

— О, дорогая, это не имеет никакого значения, по крайней мере для меня. Ты ведь знаешь, я придерживаюсь новых идей в философии… Ты по-прежнему моя любимая, обожаемая сестра, а больше никто ничего не знает и не узнает никогда!

— Так я — твоя сестра? Ты уверен? — спросила Батистина почти шепотом.

— Ну да, сводная сестра. Но для меня это совершенно безразлично, я считаю тебя родной…

— Но… А Флорис? — спросила Батистина, поднимая на Адриана свои голубые глаза.

Молодой человек слегка вздрогнул. Вот они и добрались до самого трудного…

— Вы с Флорисом были воспитаны вместе, вот и все.

— Ты хочешь сказать, что…

— Да, Флорис тебе не брат! Именно это я и должен был тебе сказать!

Батистина вновь отвернулась к окну. Она смотрела на усыпанные цветами деревья в парке. Где-то посвистывал дрозд.

— Адриан, зачем нужно было говорить мне все это именно сейчас? Почему Флорис расстроил мою свадьбу? — прозвучал тоненький голосок, так не похожий на обычный голос Батистины.

— Потому что твой отец заставил меня поклясться, что я женюсь на тебе. Он лежал тогда на смертном одре, и я не мог отказать умирающему! — мрачно произнес Флорис, тайком проникший в комнату.

Он присутствовал при окончании трагической беседы. Батистина смело взглянула своему врагу прямо в лицо.

— И, хочешь ты того или нет, я сдержу слово! — бросил Флорис, выходя из комнаты.